К этой эпохе относится деятельность художника, которого обычно считают величайшим мастером иранской живописи, — Бехзада. Художественный облик Бехзада впервые был обрисован с известной полнотой Мартином в его книге о восточной миниатюре (1912 г.). В нашей книге «Искусство Востока» (1923 г.) мы дали характеристику творчества Бехзада на основе всего материала, который был известен в то время, с привлечением приписываемых ему миниатюр из ленинградских собраний.
За истекшие 10-15 лет представление о личности и художественном творчестве Бехзада существенным образом изменилось. Найдены новые материалы, с большим или меньшим основанием относимые к его мастерству; с другой стороны, отпал ряд работ, явно неправильно ему приписанных (таковы, например, подписные миниатюры работы его ученика Касем Али, о котором дальше будет говориться подробно); увеличились также значительно сведения о нем в литературе, обнаружены и опубликованы документы о нем.
О нем писали Хондемир, Дуст Мохаммед (1544), Мирза Хайдар, Бабур («Записки»), Искандер Монши, Кази Ахмед, турецкий историк Али.
Наконец, издан интереснейший шахский указ о назначении Бехзада в 1522 г. начальником шахской библиотеки.
Мы воспроизводим здесь этот интересный документ в выдержках. Он дает отличное понятие об организации живописного дела с разделением труда среди живописцев, об отношении к художникам, а в частности характеризует выдающееся положение Бехзада среди художников своего времени и в государстве, Этот указ приведен у историка Хондемира и издан в английском переводе Арнольдом в его «Painting in Islam», стр. 150-151, а раньше в «Revue du Monde musulman», t. XXIV, 1914.
Текст его нижеследующий:
«По желанию живописца мастерской творения и происхождения картинной галереи небес и земли, поскольку в соответствии со словами его «Он создал вас и сделал ваши формы прекрасными…» — был подписан указ «Мы сделали тебя помощником правителя на земле» на золоченой странице солнца пером Меркурия, от нашего благосклонного имени, и страницы лазурного неба получили изображение и были украшены, дабы летопись наших побед и триумфов отмечалась ежедневно брызгами серебряных звезд и алыми узорами вечерней зари. Почему следует и надлежит, дабы таблица нашего благовдохновенного царственного духа, вместилища лучей божественного света и места проявлений в различных формах его благоволения, получила бы такой вид, чтобы все значительные предметы нашего царского двора и все важные дела нашего государственного управления были поручены искусным мудрым и опытным лицам, обладающим выдающимися заслугами, кои рисунком их тонкого разума и красочной ослепительностью их утонченных натур могли бы обнаружить на таблице бытия изображение создания искусности всякого рода и картину следствий всяческой проницательности и могли бы приподнять покрывало с лика того, что ищут и к чему стремятся». «В соответствии с этим чудо нашего века, образец для живописцев и пример для золотых дел мастеров, мастер Кемаль-ад-Дин Бехзад, кто своей кистью живописца пристыдил Мани и своим карандашом рисовальщика (миниатюриста) унизил страницы Аржанга, кто всегда преклонял свою голову перед нашими приказаниями, коим надлежит повиноваться, как повинуется перо руке пишущего, и кто ставил свою ногу подобно циркулю в круге покорности на порог покровительствующего халифата, — взыскан в настоящее время нашим верховным благоволением и нашими царскими милостями. Мы приказываем поручить и доверить ему обязанности надзора и наблюдения за служащими царской библиотеки, и каллиграфами и живописцами, позолотчиками и рисовальщиками на полях рукописей, и за мастерами, растворяющими золото и приготовляющими золотые листочки, а также за мастерами вышеперечисленных профессий в пределах всех наших владений. Все вообще просвещенные эмиры и несравненные визиры и секретари нашего порога — покровители всего мира, а также посланники нашего подобного небесам двора, и чиновники царской службы, и служащие наших министерств, и в частности весь состав царской библиотеки, и лица занятий, поименованных выше, — обязаны признать вышеназванного мастера управляющим и начальником. Они обязаны представлять на его усмотрение всю деятельность библиотеки и оказывать должное внимание всем его распоряжениям, скрепленным его подписью и печатью. Не должно быть никакого неповиновения или пренебрежения всем приказам или постановлениям, исходящим от него при проверке и ведении дел царской библиотеки. Все связанное с упомянутыми делами следует рассматривать как находящееся в его особливом ведении. Он же со своей стороны должен нарисовать и написать на таблице своего сердца и на странице своего просвещенного разума образ бескорыстности и форму честности. Он должен вступить в свою должность путем прямоты, избегая и обходя всяческий обман и лицемерие и не уклоняясь и не сходя с широкой дороги истины и добродетели. Пусть внимают этому все, и да будут признаны все дарованные настоящим царским указом права, как только он будет почтен и украшен отпечатком печати его высокого величества. Дан 27-го Джумада I, 928».
Приведем теперь данные о Бехзаде, имеющиеся в сочинениях иранских и турецких писателей XVI в.
Хондемир: Остад Кемаль-од-Дин Бехзад. Он развертывает перед нами великолепные и редкостные формы искусства. Его кисть рисовальщика, подобная кисти Мани, заставляет забывать всех живописцев мира, а его пальцы, владеющие чудесными качествами, затмевают картины всех художников среди сынов Адама. Каждый волосок его кисти своим мастерством дает жизнь безжизненным формам. Почтенный мастер достиг своей настоящей известности благодаря покровительству и милостям эмира Незам-ад-Дин Али Шир, а его величество Хакан (т. е. Султан Хосейн Байкара) проявил по отношению к нему также много милости и благоволения. Это чудо нашего века, обладающее чистой верой, пользуется в настоящее время благосклонностью царей всего мира, а также неограниченным вниманием со стороны правителей Ирана. Так, без сомнения, будет и впредь.
Дуст Мохаммед (1544): Его (Мирека) ученик и последователь был Кемаль-ад-Дин Бехзад, лучший из современных художников и глава живописцев и каллиграфов, зенит своего века. Его дарования проявляются в произведениях его кисти, представленных в настоящем альбоме. На его долю выпала честь служить в библиотеке шаха Тахмаспа, который осыпал его многочисленными милостями. На его службе он и умер и похоронен рядом с могилой шейха Кемаля. Дата его смерти заключается в стихе эмира Дуст Хашими: Nazar afkan ba khak i qabr-i-Bihzad (Посмотри на пыль с могилы Бехзада).
Мирза Хайдар (1550): Бехзад. Как живописец, он мастер, хотя и не достигает Шах Музаффера в тонкости мазка: зато его кисть крепче, и он превосходит первого в предварительных эскизах и в группировке фигур.
Бабур. Записки: Среди живописцев следует упомянуть Бехзада, художника с очень тонким талантом; только ему не удавались молодые безбородые лица, у которых он преувеличенно подчеркивал линии подбородка, бородатые же лица он изображал очень хорошо.
Турецкий историк Али, живший в Багдаде, в своем труде «Menakib-i-hunerveran» («Похвала художникам», 1587) называет Бехзада из Герата первым среди известных живописцев. Его живопись, — пишет он, — славилась во всем мире, как живопись «художника Китая». Али сообщает и художественную генеалогию Бехзада. Он был учеником Пир Сеид Ахмеда из Тавриза.
Кази Ахмед: Мастер Бехзад из Герата … Мастер лишился в детстве матери и отца, его воспитал Мирек, бывший библиотекарем покойного падишаха Султан Хосейн Мирза. В недолгий срок Бехзад до того усовершенствовался в мастерстве, что никто не знавал равного ему в искусстве портретной живописи. Мастер был в милости со времени десятилетия появления (