Summary: Чингиз-хан перед смертью разделил свою империю между сыновьями. При этом завоеванные страны к северу от Аральского моря, вместе с Хорезмом, достались роду старшего сына Чингиз-хан ...

Чингиз-хан перед смертью разделил свою империю между сыновьями. При этом завоеванные страны к северу от Аральского моря, вместе с Хорезмом, достались роду старшего сына Чингиз-хана, Джучи; сам же Джучи умер раньше этого раздела. Мусульманские писатели, говоря о разделе Чингиз-ханом его империи, не сообщают ничего о том, что Хорезм отошел не к Джагатаидам, как это можно заключать из слов этих писателей; а к Джучидам. Это обстоятельство ввело некоторых европейских писателей, касавшихся раздела, в ошибку, так как они относили Хорезм к Джагатаеву уделу. Вивьен-де-С. Мартен говорит, что Maouarannahar du Transoxane et le pays de Kharizm (составляли) le royaume de Tchagatai (Les Huns blancs ou Ephthaliteas; p. 119). Я. В. Ханыков, в своей «Пояснительной записке к карте Аральского моря», также считает Хорезм частью Джагатаева улуса. Конечно, ни С. Мартен, ни Ханыков не вникли в дело; но удивительнее всего то, что Сенковский, как известно, занимавшийся историей Золотой Орды, тоже относил Хорезм к владениям Джагатая. Не ради осуждения так сказать, приведены мною эти обстоятельства; а в свидетельство того, как мало разработана история Хорезма.
Улус Джучиев заключал в себе, во-первых, Дешти-Кипчак (в обширном смысле); во-вторых, Крым, часть Закавказья, Хорезм и Русь. Но скоро улус этот, обнимавший обширные степи и оседлые страны, распался на две орды, «Золотую» и «Синюю»; а впоследствии раздробление пошло еще дальше.
Резиденцией Джучидов Золотой Орды был Сарай; отсюда, следовательно, шли распоряжения в Хорезм, и туда должен он был доставлять свою дань. Понятно, таким образом, почему в России было много Хорезмийцев. При первоначальной системе ханов Золотой Орды отдавать «дани» на откуп, Хорезмийские купцы, как народ богатый, естественно, должны были иметь перевес перед всеми другими наддатчиками. И не мало пострадала от них Русская земля.
Хорезм при Джучидах не имел никакого важного значения, и сведений о нем за это время у нас очень мало.
Вскоре после завоевания Хорезма Татарами, через него проезжал (в 1246 году) францисканский монах Плано Карпини. Хорезм называет он землей Бисерминов (terra Biserminorum). «Говорят они (Бисермины) — пишет Карпини — языком Команским, но закон держат сарацинский (магометанский). В земле этой нашли мы бесчисленное множество разоренных городов с замками и много пустых селений. Государь сей земли назывался Алтисолданом (Султаном Алла-эд-Дином), которого Татары истребили со всем его родом».
С некоторого времени, а именно с издания путешествия даосца Чина-Пуня, сказания мусульманских писателей о страшном разорении Мавераннахра Татарами начинают считаться вымышленными, на том основании, что Чин-Чун, следуя той же дорогой, которой проходили Чингиз-хановы полчища, не встречал никаких особенных следов разрушения. Бесспорно, свидетельство это много ослабляет те ужасы, о которых рассказывают мусульманские писатели времени, татарского нашествия; но думаю, что вполне уничтожить их оно не может. Я не хочу заподозрить Чина-Чуня в преднамеренном обмане, отнюдь нет; но не надо забывать то, что даосец этот ехал почтовым трактом, устроенным Чингиз-ханом, ехал, следовательно, местом оживленным, бойким, легко мог не заметить всех следов татарского нашествия. Война всегда влечет за собою разрушения, но если разрушения эти даже через четверть столетия поражают своей громадностью, то мы уже можем судить о том, какова была война.
В течение двух с половиной столетий оставался Хорезм верной провинцией Джучидов. Доказательством этому могут, между прочим, служить монеты, чеканенные в Хорезме от имени ханов Золотой Орды. В первый раз такие монеты описаны были академиком Френом в его «Recensio Numorum». Из них известны монеты Тохту-бека, Узбека, Джанибека, Бердибека, Кулнaxa, Хизир-хана (Хидыря), Пулада, Тюлябека (Телебуга) и Тохтамыша.
Во время частых столкновений Гулагидов с Джучидами и Джагатаидами, Хорезм, как видно, оставался в стороне. По крайней мере нет у нас никаких известий о том, принимал ли он какое участие в этих столкновениях, или в какие отношения становился к боровшимся сторонам. Известно только, что с Золотой Ордой находился он в самых частых и близких сношениях. Глядя на теперешние пути сообщения Хивинского ханства с Россией, трудно поверить, что в древности пролегали тут превосходные караванные дороги. А между тем развалины городов на Мангышлаке, которые видел Иванин, да таковые же на всем пути от Хивы на запад, к Каспийскому морю свидетельствует о ином положении этих стран в древности, чем теперь. Сохранившиеся до наших дней высеченные из камня водоемы на Усть-Урте, следовательно на северном для Хивы пути, показывают, что деятельность в этих местах была прежде далеко усиленнее теперешней. Могут возразить, что города на запад от Хивы обратились в развалины до нашествия Татар, и северный путь сталь никуда негодным, точно также ранее этого нашествия. Но едва ли это так. Если Хорезм отошел к Джучидам, а не к Джагатаидам, что казалось было бы гораздо целесообразнее, то значит природа не представляла тогда к подобному присоединению тех преград, какие встречаем ныне, на север и на запад от Хивы.
В начале XIV столетия находим известия о Хорезме у некоторых европейских путешественников. К сожалению, известия эти так ничтожны, что не стоят, пожалуй, и упоминания. Так например, Гайтон, писавший около 1300 года, показав границы Хорезма, говорит: «ils (т.е. Хорезмийцы) sont paiens sans lettres et sans loi (это выдумка Гайтана), Il y en a qui dans les armes sont très sauvages, qu’on appelle les Saldins: ils ont leur langue particulière. Ils ont les rits et les ceremonies des Grecs, et consacrent à la manière des Grecs sous ľobeïssance du Patriarche ďAntioche». В 1335 г. посетил Хорезм монах-миссионер Бальдуччи Пеголетти, описавший свой маршрут, ничего важного не представляющий. В 1338 году отправился туда же с несколькими товарищами другой монах, Паскаль. В Ургенч поехал он из Сарая на Сарайчук и «quinquagesimo die in Wrgant (Ургенч) deveni (пишет Паскаль), quae est civitas alio nomine vocatur Hus (Хорезм?); ubi est corpus beati Iob». Оттуда прибыл Паскаль и в империю Мидян (Medorum). «Ecce gratiose ductus sum in Armalech, civitatem in medio ipsorum Medorum, in Vicaria Catay, et sic incipiens ab Urganth, quae est civitas ultima Persarum et Tartarorum, usque ad Armalech». Вот и все.
Гораздо важнее для нас путешествие в Хорезм, совершенное тем же путем знаменитым арабским пугешественишком Танжерцем, Абу-Абдуллою Мухамедом Ибн-Батутой.
Хорезм посетил Ибн-Батута около 1340 года. Отправился он туда (вместе с караваном) из Сарая, столицы Золотой Орды, и говорит, что между этим городом и Хорезмом лежат степи на 40 дней пути. Столицу этой страны описывает он следующим образом. Хорезм (так называет он Джорджаниэ) самый большой и самый прекрасный из тюркских городов. Улицы в нем широки, постройки многочисленны и много всяких достопримечательностей. Город до такой степени населен и оживлен, что в базарный день, когда въезжал Ибн-Батута, не мог он проехать улицами на лошади. Город этот, пишет он, принадлежит к владениям хана Узбека, который поставил здесь правителем Кутлу(к) Тимура.
Эмир построил здесь медресе, а его жена построила мечеть. Существует в этом городе и госпиталь, где врач Сириец. Жители Хорезма произвели на Ибн-Батуту самое отрадное впечатление своим великодушием и гостеприимством, так что наш путешественник прямо говорит, что людей лучше Хорезмийцев он не встречал. Духовенство строго до такой степени, что все жители собираются в мечеть на молитву; не явившиеся наказываются или плетью, которая на этот случай находится в каждой мечети, или денежным штрафом до 5 динаров, которые идут или на украшение мечети или на содержание войска.
Эмир страны, Кутлук Тимур, сын тетки знаменитого Узбека с материнской стороны. Он главный из эмиров хана и его наместник в Хорасане. Сын Кутлук Тимура, Гарун-бек женат на дочери Узбека и ханши Тайтоглу. Жена же эмира называется Турабек-хатун. Эмир отправляет правосудие таким образом: кади всякий день является в залу аудиенции и садится на особом, для того назначенном месте, вместе с законоведами и секретарями. Один из важных эмиров садится против него с восемью старшинами или шейхами турками, которые называются аларгуджиэ, «посредниками». Тогда жители города представляют свои жалобы на решение этого суда. Вопросы религиозные решает кади, все другие вопросы — старшины. Решения их справедливы, потому что судей нельзя заподозрить в пристрастии к той или другой стороне, так как они не поддаются на подкуп.
Радушный прием, оказанный Ибн-Батуте (он путешествовал в сопровождении своего гарема) в Ургенче, свидетельствует в свою очередь о том, как принимали там путешественников. Эмир, кроме денежного подарка в тысячу дирхемов, послал Ибн-Батуте рису, муки, овец, масла и много вязанок дров (угольев в этой стране, а также в Индии, Персии и Хорасане — говорит Ибн-Батута — не употребляют). Жена же эмира устроила в честь путешественника пир, на который были приглашены законоведы и старшины города.
Отправившись из Хорезма в Бухару, Ибн-Батута прибыл в город эль-Кят; другого города по дороге в Бухару, говорит он, — нет. Город этот не велик, но красив. Здесь встретили путешественника кади города (садр-уль-шариэ), эмир, шейх и его ученики. Эмир Кятский устроил праздники в честь гостя; а на прощание одарил его платьем и лошадью. Через 6 дней после того Ибн-Батута прибыл в город Вабкенех (Вафкенд), лежащий на день пути от Бухары.
Долго ли после посещения Хорезма Ибн-Батутой продолжался там, описанный им порядок вещей, т.е. назначение правителей Хорезма ханами Золотой Орды, — мы не знаем. Только из Тимурова жизнеописания, под 1370 годом, узнаем, что там наступили новые порядки.
В начале этого года дошло до сведения Тимура, что в «землях Кята и Хивака» утвердился Хуссейн-Софи, сып Янгадая, из племени Конград. Это известие почему-то заставило Тимура обратить свое внимание на Хорезм. От имени Джагатайского хана (Тимур посадил ханом в Самарканде джагатаида Суюргатмыша и от его имени управлял ханством), Тимур потребовал у Хуссейна-Софи подчинения этому дому, на том основании, что Хорезм находился прежде в ведомстве Джагатаидов. На это требование Хуссейн отвечал, что страну, ему подвластную, он завоевал оружием и, что таким же путем надо ее отнять у него. Тогда Тимур стал готовиться к походу в Хорезм. Между тем мулла Джелаль-эд-Дин, находившийся при Тимуре, вызвался уговорить государя Хорезма согласиться на требование Тимура, чтобы не губить страны. Но Хуссейн-Софи велел посадить его в тюрьму. После этого поступка Хуссейна Тимур дал приказ войскам выступить в поход. Весной 773 (1371) года прибыл Тимур в Хорезм и осадил Кят. Губернатора города Бейрам и шейх Муваид решились защищаться, и хотя город защищался отчаянно, но был взят и наказан разграблением. Затем Тимур подступил к Хорезму (Ургенчу), опустошив местности, лежавшие на его пути. Хуссейн-Софи просил мира; но потом, понадеявшись на помощь обещанную ему Кей-Косроу Котлани (в Хуттеле), решился сопротивляться. На канале Кавун, в двух фарсахах от Ургенча, он дал битву; но был разбит и заперся в городе. Здесь, удрученный раскаянием, Хуссейн-Софи с горя умер. Ему наследовал брат его Юсуф-Софи. С этим Тимур заключил мир на условии выдать замуж за его сына Джехангира дочь Ак-Софи (брата Хуссейна и Юсуфа-Софи). Мать ее была дочь хана Золотой Орды Узбека. Эго первый поход Тимура в Хорезм.
Раньше из рассказа Ибн-Батуты мы видели, что дочь хана Узбека была замужем за Гаруном, сыном Кутлук Тимура; теперь видим, что дочь Узбека находится замужем за Ак-Софи. Нет ли тут какой связи? И не может ли это обстоятельство служить руководящей нитью для выяснения происхождения династии Софидов, властвовавших в Хорезме в 70-х годах XIV столетия?
Но лишь только Тимур удалился восвояси, как Юсуф, поддавшись советам некоторых интриганов, отказался исполнить свое обещание. Осенью пошел он в Кятскую провинцию, разорил ее, а жителей разогнал и вернулся затем домой, не заботясь о том, что нарушил заключенный им договор.
Это заставило Тимура предпринять второй поход в Хорезм, куда он и выступил в год коровы 774-й, (соответствует нашему 1373 году). Тогда Юсуф просил мира, на что знаменитый Эмир и согласился, так как невеста Джехангира на этот раз была отправлена в Самарканд.
В начале весны 777 года дракона (1376) опять видим Тимура на пути в Хорезм. Когда он был уже около Кята, получил известие о нападении на Самарканд Джетейцев, и поспешил назад. Эго третий по счету поход Тимура на Хорезм.
Зимой 779 года лошади (=1378), когда Тимур находился в Отраре, Юсуф-Софи, узнав об его отсутствии в Самарканде, отправил войско ограбить Бухару. Тимур, за такой поступок Хорезмского владетеля, послал ему выговор; но Юсуф велел посла посадить в тюрьму. Тогда Тимур отправил к Юсуфу письмо с укором за его поступки; но и этого нового посланника постигла та же участь. Мало того: Юсуф повторил свой набег на Бухару. Тогда только рать Тимура выступила в четвертый раз в Хорезм (в 1379 году), при чем войскам отдано приказание опустошать страну. Когда Железный Хромец перешел реку при Эски-Угузе и направился к столице Юсуфа, этот последний послал Тимуру вызов на поединок. Тимур принял вызов; но вызвавший струсил и заперся в городе. Здесь он скоро заболел, потерял рассудок и наконец умер. Осаждающие, после этого известия, напали на город с особенной силой, и он был взят на 16-й день четвертого месяца осады. В наказание за такое сопротивление Ургенч был разграблен, его ученые и наилучшие ремесленники, с их семействами, были отправлены в Кят, туда же уведено было бесчисленное множество женщин и детей. Эта славная победа, говорит Шерефеддин, была одержана в 781-й год овцы (1379).
В 790 (1388) году предпринял Тимур пятый поход в Хорезм. Придя в эту страну, узнал он, что враги его Иликмыш-Оглан (Algan) и Солиман-Софи бежали к Тохтамышу, хану Кипчакскому. Для преследования их Тимур отправил своего сына Мирзу Миран-шаха. Тот догнал их (надо полагать на Усть-урте), сразился с ними, захватил богатую добычу, а Иликмышу и Солиману учинил великое наказание. Между тем сам Тимур вошел в столицу Хорезма и оставался там некоторое время; а затем приказал разрушить ее и на этом месте посеять ячмень. Три года спустя после того, в 793 (1391) году, возвращаясь из Кипчака, Тимур поручил одному из своих полководцев Музикэ, сыну Янги-Кучина отстроить опустошенный Хорезм (теперешний Куня-Ургенч не самый древний Ургенч; развалины древнего Куня-Ургенча находятся в расстоянии одной версты от теперешнего Куня-Ургенча). Он оживил страну, населил ее и дал ей прежний блеск, возвел стены Кята и Хивака. С этого времени Хорезм вошел в число улусов, принадлежащих потомкам Джагатая.
Итак, Тимур ходил в Хорезм в 1370, 1373, 1376, 1379 и 1388 годах. В последний раз через целое десятилетие. После четвертого похода, мы имеем фактическое доказательство покорности Хорезма Тимуру. Это — монета, чеканенная там в 781 (1379-80) году; на одной стороне этой монеты (лицевой) находится имя Тимура: Чеканено в Хорезме. Теймур Гур (кан) года 781; на другой (оборотной): Султан Суюргатмыш-хан, да длится царствие его. Но этого же года есть монета с именем и Тохтамыш-хана; а также 785 (=1383 — 4) года и 787 (=1385 — 6) г. 2). Ясно, таким образом, что вскоре же после покорения Хорезма Тимуром, он опять отложился от своего победителя и потянул на сторону Золотоордынского хана Тохтамыша. А когда Тохтамыш в 787 году (1385 — 6) напал на Бухару, явившись Тимуру врагом, то этот последний, разгромив Тохтамыша, добрался и до Хорезма. Вероятно, такова была причина пятого похода Тимура в Хорезм, — похода, о причине которого Шерефеддин совсем не говорит. После пятого похода мы не знаем, в каких отношениях находился Хорезм к Тимуру. По всей вероятности, он наконец смирился и до самой смерти Тимура был ему покорен. Я говорю по всей вероятности потому только, что в случае отложения этот грозный воитель не спустил бы Хорезму его возмущения.
Ко времени Тимура относится путешествие Ивана Шильтбергера, много постранствовавшего по Азии, Передней и Средней, который в числе виденных им стран говорит, между прочим, и о Хорезме. Но то, что говорит он о нем, ясно показывает, что страну эту Шильтбергер не посещал. «Origens, die ist gar mechtig, — пишет он — ligt mitten in einem wasser, genant Edil»; и далее: «Ein land die heisst Horassma (Хорезм) so heisst die stad des lands Orgens, ist ein Jnsel ligt in einem wasser genant Edil, welche sehr gross ist». Ф.К. Брун, взявший Шильдбергера под свою защиту, старается объяснить эту чепуху тем, что путешественник спутал Ургенч с Итилем на Волге. Пусть так. Но что тогда толку в подобном описании? Если мы видим, что Шильтбергер ошибся в этом месте, то кто поручится, что не ошибся он и в другом?
Во время Тимуридов сведений о Хорезме почти не имеем. Целое столетие, с конца XIV в. по конец XV — темный период в истории Хивы. Можем только предполагать, что, пользуясь смертью Тимура (в 1405 г.), Хорезм не преминул отложиться от его наследников. Это тем более вероятно, что мы имеем монету, отчеканенную в Хорезме в 810 (1407-1408 г.) от имени Пулада, хана Золотой Орды, и такую же в 813 (1410-11) году, чего ни коим образом не могло бы быть, если бы Хорезм вошел к число наследственных земель Тимуридов.
Н. В. Ханыков, в дополнениях к переводу Риттерова «Ирана», говоря, что Хорезм не входил в план завоеваний Тимура, прибавляет, что и потомки его, часто нуждавшиеся в вакантных царствах, не пробовали утвердиться там. Действительно, Хорезм не представлял для потомков Тимура ничего привлекательного; по крайней мере не видно, чтобы они стремились туда и утверждались в нем. Причина этому, думаю, заключалась в том, что Хорезм и при Тимуре-то вел себя самым неспокойным образом и вызвал пять его походов; а потомкам Тимура еще труднее было бы справиться с ним. Тяготение же Хорезма к Золотой Орде можно, кажется, объяснить тем, что зависимость его от Джучидов была очень легкая и не требовала от населения никаких жертв. При всем том, во 2-й половине XV столетия видим, наконец, Хорезм под властью Тимурида; но как это случилось — не знаем.
По Девлетшаховой «Тезкират-уль-шуара» оказывается, что в 865 (1460-1) г. владеет Хорезмом Султан Хуссейн (правнук Омар-Шейха, сына Тимура). В этом году, рассказывает Девлет-шах, Султан Хуесейн, проведав о том, что Абу-Саид (государь Хорасана, внук Миран-Шаха, сына Тимура), оставив в завоеванном им Астрабаде, сына своего Махмуда, пошел к Шахрохиэ и Самарканду против Мирзы Мухаммеда Джуки (с. Абд-уль-Латифа), — выступил из Хорезма, подступил к Астрабаду; Махмуд был разбит и бежал. Эта победа открыла Хуссейну Хорасан. В 873 (1468) г. Хуссейн овладел Гератом и утвердился в нема. Итак, Султан Хуссейн, прежде чем подчинил себе Хорасан, владел Хорезмом; но там, как кажется, не жил, потому что, по Девлет-шаху же, начал Хуссейн предпринимать походы к расширению своих владений из Мерва, и добился того, что подчинила, под свою власть большую часть владений Тимура.
В другом месте находим такие подробности о столкновении Абу-Саида с Хуссейном; но только под 1463-65 (868-870) годами. Когда Абу-Саид вернулся от Шахрохиэ в Герат и узнал, что султан Хуссейн совершил набег в Хорасан, он отправил в эту провинцию своих военачальников, которые и вступили с Хуссейном в бой. Бегство многих офицеров из армии Хуссейна заставило его отпустить в Хорезм. Тогда Абу-Саид, несмотря на потери, избавился наконец от своего врага. Он заключил с Хуссейном мир, которым и воспользовался для того, чтобы отправиться в Мерв, где он сделал большое пиршество по случаю обрезания своих сыновей.
Под властью Султана Хуссейна-Мирзы застали Хорезм и Узбеки.