Summary: Книга посвящена удивительному человеку, замечательному ученому, академику Алексею Павловичу Окладникову и его верной спутнице жене, художнице Вере Дмитриевне Запорожской — любя ...

Книга посвящена удивительному человеку, замечательному ученому, академику Алексею Павловичу Окладникову и его верной спутнице жене, художнице Вере Дмитриевне Запорожской — любящим друг друга и посвятившим себя без остатка служению науке. А. П. Окладникова отличала нечеловеческая работоспособность и неистребимая на протяжении всей жизни жажда знания.

В истории археологии, наверное, нет другого археолога, который столько бы прошагал, проплыл на лодке, проехал верхом на лошади, который раскопал бы столько памятников, хронологически охватывающих всю историю человечества.

Археолог научился видеть прошлое так ясно, словно сам сидел рядом с первобытными людьми у их костров, вместе с ними мчался за мамонтами, а затем вырезал у зверя печенку и жадно ел ее, еще окровавленную, дымящуюся.

Далекие сны человечества! Десятки, а то и сотни тысячелетий отделяют их от наших дней. И все же археолог научился находить их связь с современно¬стью. И когда ему это удавалось, открывалась правда о прошлом народов Азии.

Поискам правды истории А. П. Окладников отдал десятилетия, как он говорил, «скитаний по временам и странам».

Тысячи километров проплыл он на лодке по Лене, Колыме, Ангаре, Амуру, Зее. Пробирался сквозь дебри Уссурийской тайги и сыпучие пески Каракумской пустыни, вел раскопки в черной Гоби и на бескрайних просторах Монголии, в вечной мерзлоте заполярной тундры, карабкался по скалам Сихотэ-Алиня и Ала-Тау, скитался по горным ущельям и пещерам Средней Азии, по островам Ледовитого океана и у вулканов Курильской гряды. Сколько раз они с женой оказывались на грани гибели — тонули в бурных реках, блуждали в тайге, попадали в логова зверей и в змеиные гнезда, висели над пропастями…

Книга представляет собой серию самостоятельных очерков, объединенных в цикл, где авторам удалось удачно совместить научно-популярный и мемуарный жанры. Ее дополняет прекрасный иллюстративный материал. Практически все иллюстрации публикуются впервые, особенно интересны экспедиционные акварели и рисунки В. Д. Запорожской.

Е. И. Деревянко, А. Б Закстельский (Из предисловия к книге)

… Пришла мне на память известная 
арабская сказка, как некий человек посещал 
через каждые пятьсот лет одно и то же место, 
где встречал попеременно то город, то море, 
то леса и горы, и всякий раз на свой вопрос 
получал один и тот же ответ, 
что так было от начала веков. 
Н. М. Пржевальский

Ленинград окутывала дождевая пелена. Дождь заливал улицы, площади, мосты. Хлестко бил в лицо.

Казалось, осенняя непогода готовила археолога и его жену к тем испытаниям, которые их ждали на севере.

Впрочем, они не замечали ее.

Якутия. Акварель. СПб филиал Архива РАН

Они покинули зал счастливые: защита диссертации Алексеем Павловичем прошла блестяще.

У выхода их остановил скрывающийся под зонтиком человек, которого они не сразу узнали.

— Поздравляю!

Грибановский! Жмурится от хлесткого дождя и улыбается. Он зашагал рядом с Алексеем Павловичем и Верой Дмитриевной.

— С удовольствием слушал вас. С превеликим удовольствием. Впереди у вас докторская.

— О, надо еще набрать материал для нее.

— Разумеется. Но наработать материал для диссертации — это доблесть, а звание — это награда за доблесть.

— Метко сказано, но поскольку так, позволю себе применить к данному случаю изречение Спинозы: счастье не в награде за доблесть, а в самой доблести.

— Что это вы сегодня увлеклись цитатами? — засмеялась Вера Дмитриевна.

— И должен сказать, занялись кстати. Нужен материал для докторской? Есть таковой.

— Даже так? — удивилась Вера Дмитриевна.

— Представьте. Слыхал я, что сейчас решается вопрос, где вам проводить работы. У меня на сей счет есть предложение.

Окладников взглянул на него: неужели предложит Якутию? Дебри тайги. Суровая река с крутобокими берегами. Комары, мошка, медведи, непогода … И, наконец, тундра, молчаливая, безрадостная. Заполярье.

Якутия — это, пожалуй, самое трудное, что можно было ожидать.

— Я специально приехал к вам из Якутска, чтобы сделать такое предложение. В плане тех работ, которые вы выполняете, это будет прямым их продолжением. О бурятах вы уже многое сказали, теперь очередь за якутами.

И улыбнувшись:

— А потом тунгусы, гиляки, орочи, ненцы, айны, эскимосы… Кроме того, раскрытие истории якутов — блестящая тема для докторской диссертации. Это важно.

— Важно, не спорю, но не главное, — заметил Окладников.

— Конечно. И потом, выяснить историю якутов — это слишком тяжелый путь для достижения даже докторской.

— Пойдемте лучше к нам домой, какой разговор по дороге, — заметила Вера Дмитриевна.

— К вам? Всегда с полным удовольствием.

Гость, высокий, массивный ввалился в небольшую комнатку Окладниковых. Она сразу стала меньше, переполненная людьми.

— Ну и погодка, — потирая озябшие руки говорил Грибановский. — Не поймешь что: ни дождь, ни снег, ни зима, ни лето. То ли дело Якутия! Там все четко. Зима — коченеешь, лето — горишь. Дождь — словно кадушку с водой на голову опрокинули, а заснежит — словно в вату весь мир окутали. Ни зги!

И наклонившись и глянув в глаза Окладникову:

— Уговорил? Якутский институт языка и литературы решил заняться археологией. Пора. Подумать только: самый многочисленный народ Северной Азии, а мы, по существу, не знаем его исторических корней. Триста лет ученые пытаются найти эти корни. Но ничего разгадать не могут. Подумать только! Триста лет! Загадка загадок.

Окладников задумался. Да, загадка не из легких. Огромная территория. Кругом народы, говорящие на языках тунгусов, палеоазиатов. И вдруг среди них огромный, самый многочисленный народ, говорящий на языке тюркской системы, языковой системы народов южных степей — казахов, уйгуров, туркмен, киргизов. Как на далеком Севере вдали от тюркских народов появился обломок степного мира? И почему тут же оказались вкрапленными в его территорию палеоазиаты — юкагиры, эвены и тунгусские племена?

Якутия. Масло. СПб филиал Архива РАН

Тайн, связанных с Якутией, очень много.

Грибановский, словно уловив его мысль, продолжил:

— Откуда в якутском языке издавна живут названия зверей и пернатых юга? Барс, верблюд … Откуда в нем слова земледельцев: просо, пашня, посев, когда якуты известны только как скотоводы, а не земледельцы. Старый календарь не подходит к нынешнему, жеребята стали рождаться на два месяца позднее, чем положено по старому календарю, реки стали вскрываться позже. И наконец, сколько в былинах и песнях тоски по знойным волшебным краям, где ярко светит солнце, где вечное лето и вечно поют птицы? Мне лично кажется, что якуты жили на юге, но злой волей, не знающей сострадания, они были оттуда изгнаны и сбежали на север. Страшная судьба целого народа. Но это мне так кажется, может быть, ничего этого и не было? А вообще теорий существует много. Но ни одна из них не смогла найти исчерпывающего подтверждения и тем более доказательства в языке или этнографии якутов, становилось все более очевидным, что ключ к истории якутов должны искать археологи.

Он положил руку на плечо Окладникова и закончил:

— И вот, Алексей Павлович, меня послали сюда, чтобы просить вас заняться этой загадкой.

Пили чай с вареньем, размышляли, продолжая беседу.

За окном, выходившим на Невский проспект, кружила мокрая метель, сквозь ее муть чуть проглядывал Казанский собор.

Грибановский глядел в окно, грел руки о стакан с горячим чаем и не спеша говорил:

— Якутский народ богат преданиями. Возьмите легенду об Эллее, который якобы пришел с юга и положил начало якутскому народу. Да и не только он. По преданию, Омогой-бай пришел еще раньше его. А старец Улуу-Хоро, приехавший на быке, еще раньше. Вот еще одна загадка: почему живут три легенды? И вместе с тем это нить, за которую можно уцепиться. Или возьмите легенду о том, что Эллей владел письменностью, а затем ее потерял. Загадка? А вместе с тем напрашивается мысль: не скрывается ли в этой легенде интересный исторический материал? В Якутске много сказителей. Их рассказы часто исторически обоснованы. А богатейший эпос Якутии? Конечно, из этого и только из этого выводить историю якутов невозможно, но если к этому приплюсовать, или даже вернее, если это поставить на прочный фундамент археологических открытий — это может дать великолепный эффект. Эпос мог приоткрыть прошлое народа примерно на двести, ну триста лет. А что было раньше? Тут слово за археологами.

Якутия. Карандаш, акварель. СПб филиал Архива РАН

Он помолчал и продолжал:

— Вы столько лет работали на Ангаре и в верховьях Лены. Почему бы вам не пройти дорогой Эллея дальше на север, на среднюю Лену, а может быть, и в ее низовья, к Ледовитому океану? Таким путем можно решить пр