Summary: Занскар – малоизученная идо сих пор малодоступная часть Малого Тибета (Ладака) натерритории современной Индии. Именно эти двавзаимосвязанных обстоятельства привлекают к этому об ...

«Под любым небом 
человек нуждается 
в конкретных символах, 
чтобы прилепиться к вечности» 
(Дж. Туччи. Дневник экспедиции 
в Западный Тибет 1935 г.

Ладак – высочайшее горное плато Индии – граничит на востоке с Тибетом, на юге – с Лахулом и Спити (штат Химачал Прадеш), на западе – с долинами Кашмира, Джамму и Балтистаном, на севере, через хребет Куньлунь, – с Восточным Туркестаном. Территория Ладака пересекается двумя параллельными горными хребтами – Ладакским и Занскарским. Между Занскарским и Большим Гималайским горными хребтами расположен Занскар – один из самых труднодоступных и наиболее изолированных гималайских регионов Северной Индии

Неистребимая потребность оставить свой след в местах своего обитания – ​одна из характерных особенностей, выделяющих человека из животного мира. Ярким свидетельством этому служат петроглифы – ​рисунки на скалах. Хотя, если быть объективными, они в чем-то сродни знакам, которые оставляют звери, помечая границы своей территории. Желание застолбить, присвоить часть пространства актуально и ныне – ​вспомним борьбу за территории. Но какими бы ни были побудительные причины, заставившие древних людей впервые «расписаться» на скалах, вряд ли они слишком отличались от тех, что заставляют делать это современного человека. Вспомним незабвенное «Киса и Ося были здесь» из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова.

Эти несмываемые знаки человеческого присутствия можно обнаружить в самых неожиданных и труднодоступных местах: на горных перевалах и по берегам рек и морей, в затерянных высокогорных долинах и пустынях. Были бы подходящие поверхности… Человек везде утверждал свое присутствие, оставляя знаки, которые многие поколения ученых пытаются объяснить исходя из собственных представлений, и тут предела фантазии нет. Среди популярных версий – ​охотничьи культы, мифы, эпос, шаманские мистерии, сцены из жизни.

Конечно, человек всегда будет стремиться понять смысл древних изображений, тем более что наскальные рисунки во многих местах – ​это непрерывно продолжающаяся традиция, и кажется, что где-то еще помнят, зачем люди это делали. Знаменитый исследователь Центральной Азии, профессор Гейдельбергского университета К. Йеттмар остроумно назвал открытые и исследованные им петроглифы вдоль Инда «гостиничной книгой Шелкового пути». И это пока, пожалуй, лучшее из всех известных определений, относящееся к конкретным памятникам.

Петроглифы – ​вечные свидетели пути

Петроглифы, прежде всего, это знаки, нарисованные или выбитые на камне. Но иногда эти знаки становились настоящим произведением искусства. Когда изображения на камень наносил талантливый человек, из-под его руки возникал незабываемый образ или композиция – ​недосягаемый образец для подражания. Но таких изображений значительно меньше. В каждую эпоху желающих отметиться на скалах было больше, чем талантливых людей. Но стиль создавали и те, и другие…

Ряд ступ на подходе к дворцу князя Зангла

Если на вопрос о том, что такие рисунки значили для людей в ту пору, когда они создавались, мы вряд ли получим однозначный ответ (об этом знают только их создатели), то на вопрос, что они значат для нас теперь, ответы, конечно, существуют. Значение петроглифов для современных ученых в том, что ими отмечены маршруты древних торговых путей и кочевий, воинских походов и завоеваний, путей караванов и одиноких путников, паломников и беглецов… Эти неподвижные знаки фиксируют движение, бесконечный людской поток. Их наслоения сродни культурным слоям: нередко на одних скалах, на одних и тех же валунах соседствуют изображения, которые разделяют даже не столетия, а тысячелетия, целые эпохи.

Петроглифы маркируют пути, которые пересекают в разных направлениях огромные пространства. Ими отмечены освоенные регионы, священные места, укромные убежища. Они рассказывают о зверях, птицах и рыбах, настолько важных, что их образы наносились на скалы. Петроглифы могут рассказать и о людях, покорявших высокогорные районы Центральной Азии. И о том, что маршруты, реальность которых они подтверждают, являются невероятными и головокружительными только для нас, представителей иной культуры и цивилизации.

Жительница Занскара в традиционной одежде. На дороге к монастырю Сани

Петроглифы обычно изучаются в неразрывной связи с археологическими памятниками, к категории которых они и сами, безусловно, относятся. В таких наиболее типичных случаях материалы из поселений и могильников используют для датирования и интерпретации рисунков на скалах. Но бывают ситуации, когда петроглифы оказываются единственными свидетельствами древней истории. Так, как это случилось в Занскаре.

Ладак – ​перекресток дорог

Занскар – ​самая южная часть Ладака, исторической и географической области в Индии, расположенной между горными системами Куньлунь на севере и Гималаи на юге, всегда находился в стороне от торговых путей и троп паломников. Слишком уж труднодоступной, малопривлекательной, а потому и малоизвестной была эта территория.

Мало кто знает, что первым из русских путешественников в Ладаке был не знаменитый Н. К. Рерих, а известный художник В. В. Верещагин. В 1875 г. он как никто другой приблизился к Занскару, но так и не посетил его. От этого путешествия осталось несколько замечательных картин, написанных с присущей этому художнику этнографической точностью. Одна из его картин – ​«Посмертные памятники Ладака» – ​сохранила облик ярко раскрашенных чортенов (чортен – ​тибетское название ступы, характерное для буддистской культуры культовое сооружение), на другой картине изображен процветающий и ныне монастырь Хемис. А изображения тибетцев, мужчины и женщины в традиционной одежде, могли бы быть сделаны и сегодня: в деревнях до сих пор можно увидеть старых женщин в таких же накинутых на спину шкурах, спасающих от холодного ветра.

Ледник Дранг-Друнг

Через полвека через Ладак в Хотан прошла экспедиция Н. К. Рериха, но и он не упомянул о Занскаре. Художник оставил интересные путевые заметки и картины, где изображены монастырь Ламаюра, Королевский дворец, Замок Ладака. Особенно интересна для нас картина «Скалы Ладака» (1933 г.). На переднем плане горного пейзажа изображены валуны, покрытые древними рисунками, на которых козероги и охотники представлены именно такими, какие присутствуют на многочисленных петроглифах Ладака, и не только. В своих заметках об изображениях на камнях Рерих указал на главное – ​их сходство со множеством других рисунков, которые он увидел в соседних горных местностях и даже запечатлел на картине «Камни Лахуля». «Такие наскальные изображения, – ​писал Рерих, – ​широко распространены в Ладаке и соседних горных местностях и встречаются даже в оазисе Санджу, на северном склоне перевала. И здесь, в Китайском Туркестане, на глянцевито-коричневом массиве скалы опять светлыми силуэтами те же стрелки из лука, те же горные козлы с огромными крутыми рогами, те же ритуальные танцы, хороводы и шествия верениц людей. Это именно предвестники переселения народов» (Рерих, 1925).

Сын Николая Рериха, Юрий, выдающийся ученый-востоковед, считал, что изображения козлов «принадлежат примитивному культу природы Тибета, обычно называемому Бон. Горные козлы очень популярны в древнем культе огня монголов и связаны с символом плодородия. Видимо, эти наскальные изображения принадлежат древнему общему религиозному периоду Внутренней Азии» (Рерих, 1994).

Каменная плита с изображениями будды, бодхисаттв и ступ. Занскар

Наблюдая наскальные изображения на огромных пространствах Центральной Азии непосредственно вдоль маршрутов экспедиций (включавших не только Тибет, Ладак и Туркестан, но и Монголию и Алтай), а не по публикациям, как это происходит в наше время, отец и сын Рерихи опередили свое время, сделав выводы, которые остаются актуальны по сей день. Речь идет о сходстве наскальных изображений на этой огромной территории, о преобладании рисунков горного козла и сцен охоты на него, феномен которых они объясняли «общим древним религиозным периодом Внутренней Азии».

Дневники, статьи и отчеты Ю. Н. Рериха собраны в одну книгу, названную «Тибет и Центральная Азия». В этой книге ученый пытался всесторонне рассмотреть связь Тибета с миром азиатских кочевников. Во многих своих выводах он опирался на письменные источники: «…древняя связь, когда-то существовавшая между Тибетом и богатым кочевым миром Внутренней Азии… многократно упоминается в исторических хрониках Китая». Речь идет о таких народах, как малые юэчжи (к юэчжам ряд исследователей относит пазырыкцев) и хунну. Первые отступили из мест своего обитания в кочевья тибетцев-цянов (это событие могло произойти в  III в. до н. э.) и вскоре «отибетились»: их язык, одежда и пища стали сходны с тибетскими. А о хунну «История поздней Хань» сообщает, что они вступали в союз с цянами и совместно устраивали набеги на китайскую территорию, что относится уже к первым векам нашей эры.

В последующие годы шло накопление и систематизация материалов, относящихся к петроглифам Центральной Азии, но выводы остались прежними – ​теми же, что были сделаны русскими учеными в ходе Центрально-Азиатской экспедиции 1923—1929 гг. И это неудивительно, поскольку Н. К. Рерих, как художник, лучше других видел стилистическое сходство изображений, находящихся в тысячах километрах друг от друга, а экспедиция, проходя этими древними маршрутами, доказала саму возможность подобных миграций. Ю. Н. Рерих владел многими языками и диалектами, включая тибетский и монгольский языки, санскрит и хинди, что давало возможность не только читать ранее никому недоступные древние тексты, но и напрямую общаться с теми, кого этнографы называют «информаторами». Сведения, полученные непосредственно от местного населения этих регионов, стали той уникальной научной базой, на которой сформировались выводы ученого о глубокой духовной общности народов Центральной Азии в древности, которая выражалась в одинаковых символах. В данном случае речь идет о рисунках на камнях.

Ряды чортенов, по дороге в Занглу

И понадобилось почти сто лет, чтобы эта гипотеза, основанная на интуиции, уникальном опыте, научных знаниях и таланте Рерихов, была подтверждена на основе тщательного изучения многими выдающимися исследователями памятников этого огромного региона. Поскольку «того, что очевидно для глаза, недостаточно для науки» (Лем, 1961).

В наши дни число рисунков на камнях, обнаруженных и зафиксированных по всей Центральной Азии и Сибири, стремительно растет. Например, в ходе реализации проекта по наскальному искусству Ладака в 2006—2007 гг. были зафиксированы почти 150 местонахождений наскального искусства, задокументированы и внесены в базу данных 15 тыс. наскальных изображений и еще 5 тыс. обследованы (Bruneau & Vernier, 2013).

Надо отметить, что петроглифы, наряду с продуктами каменной индустрии и керамикой, это один из самых значительных в количественном отношении археологический источник. Таких изображений насчитывается десятки тысяч. Это тот случай, когда объем детальной информации таков, что кажется, что его уже невозможно освоить. Петроглифика выделилась в отдельное направление в археологии и идет по пути совершенствования своих методов (съемки, изучения, датирования). Но при этом петроглифы не стали менее загадочными, количество данных не переросло в качество, а многократно улучшенная методика съемки не сделала их более понятными.

«Все, что я видел в Занскаре, было близко к совершенству» (М. Пессель, 1979)

Занскар стал тем местом, которое мы выбрали для продолжения исследований в Центрально-Азиатском регионе, поскольку на территории Ладака это наименее изученная область, где сохранилась традиционная культура. Немалую роль в нашем выборе сыграла и книга французского путешественника М. Песселя, побывавшего там в 1976 г. Его впечатления о путешествии в Занскар – ​это взгляд «очарованного странника», тем более ценный, что он не был новичком в Гималаях и посетил этот край уже после путешествия по Мустангу и Бутану. И тем не менее и для него Занскар оказался чем-то особенным: «Во всех Гималаях нет более недоступного убежища, чем эта, окруженная горами долина» (Пессель, 1985, с. 49).

Изображение козерога. Памятник Акшоу, Занскар, 2019 г.

Несмотря на то, что теперь Занскар стал доступен для туристов, это все еще затерянный мир. Пессель рассказал о многих памятниках на своем пути – ​чортенах, петроглифах, изваяниях, которые и сегодня служат нам ориентирами. Но его путешествие – ​всего лишь один маршрут в безбрежном занскарском океане… Разрушенные крепости и дворцы, чортены и изваяния еще ждут своих исследователей.

Другой причиной стремиться в Занскар стало сообщение французского археолога А.-П. Франкфорта, который исследовал наскальные изображения в Ладаке и Занскаре в 1990 г. В статье, посвященной итогам этой работы, он писал: «Предварительное изучение петроглифов Ладака и Занскара открывает новую главу в древней истории этих регионов, связывая их с обширной областью степных народов I тыс. до н. э. Древнее население Гималаев поддерживало отношения с территориями “империй” ахеменидской Персии через долину Инда, а также с Китаем западного, а затем и восточного Чжоу. Пути, по которым развивались эти отношения, нам еще предстоит открыть. Хотя характер этих взаимодействий не поддается однозначной оценке, свидетельства их существования неопровержимы. В этой связи можно рассчитывать, что поверхностные археологические наблюдения, а также раскопки в этих регионах принесут новые пазырыкские находки, тем более что засушливые условия благоприятствуют сохранению органики» (Frankfort, 1990, с. 24).

Этот неожиданный отсыл к пазырыкским находкам был в тот момент важен для меня, поскольку именно в 1990 г. мы впервые произвели раскопки пазырыкских погребений на плато Укок в Горном Алтае, где были открыты самые высокогорные (2,5 тыс. м над уровнем моря) могильники этой культуры. При исследовании могильника Ак-Алаха‑1, который оказался не только «замерзшим», но и не тронутым грабителями, было обнаружено погребение двух знатных воинов в сопровождении коней. И хотя мумии мужчин не сохранились, обилие предметов из органических материалов оказалось беспрецедентным. Среди них – ​деревянные колоды, уникальные предметы одежды, войлочные попоны с красочными аппликациями, деревянные резные украшения конской упряжи, предметы вооружения и многое другое. И главное – ​все это было непотревоженным…

Опять, как когда-то после открытия Пазырыкских курганов в 1929 г., перед глазами археологов возник потерянный мир. Ведь не секрет, что археология занимается лишь самой малой частью материальной культуры – ​той, что доходит до нас нетленной, при этом большая часть ее, из органических материалов, как правило, исчезает. Лишь иногда стечение обстоятельств порождает феномен, подобный «пазырыкскому». Самый яркий пример – ​погребения в Синьцзяне. Но если на Алтае хранителем древней органики выступал холод и лед, то в Такламакане – ​сухость климата и песчаные почвы.

К наиболее древним изображениям относятся и рисунки в так называемом линейном стиле. Простыми приемами изображались не только козероги, хотя их большинство, но и иные звери – лошади, собаки, волки. Изображение сцен охоты на козерогов, выполненных в линейном стиле. На этой же поверхности нанесены солярные символы. Акшоу, Занскар, 2019 г.

А.-П. Франкфорт предположил, что климат Ладака может способствовать тому, что в древних погребениях может сохраниться все, что изготовлено из органических материалов. Конечно, это не исключено, но где они, эти древние погребения? На территории Занскара древние захоронения выделяют пока чисто гипотетически, поскольку здесь никогда не производились археологические раскопки*. Мы находимся в самом начале очень длинного пути.

«Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага» (Лао-цзы)

Сегодня петроглифы фактически являются единственным свидетельством древней истории Занскара. Те немногие (не более 20) известные памятники, на которых обнаружены рисунки, со всей очевидностью указывают на то, что, по крайней мере, с эпохи бронзы этот регион, так же как и Ладак в целом, был частью мира центральноазиатских кочевников. А этот мир простирался вплоть до Алтайских гор, где, возможно, жили вышеупомянутые «малые юэчжи» китайских хроник, и до степей Монголии, где империи Хань противостояла кочевая империя хунну. Многие годы мы проводили археологические исследования памятников этих народов, результаты которых и послужили стимулом к новым поискам причинно-следственных связей людей и культур…

Прорисовка орнамента на сосудах из Суз (слой Сузы А, IV тыс. до н. э.). Изображения козерогов в битреугольном стиле. Рис. E. Шумаковой

Конечно, ничего похожего на пазырыкские «замерзшие» могилы Горного Алтая в Занскаре обнаружено не будет. Но важная часть местной древней культуры, представленная предметами из органических материалов, действительно может сохраниться на неизвестных пока памятниках, а их раскопки могут открыть совершенно новые страницы древней истории Высокой Азии.

Каждое новое место, где обнаружены петроглифы, может дать новую информацию. Поэтому поиск изображений на скалах будет продолжаться. Но уже есть десятки тысяч известных рисунков, зафиксированных с максимальной точностью, посчитанных в процентных соотношениях и детально описанных, которые до сих пор не поддаются прочтению. Было бы опрометчиво считать, что те интерпретации различных петроглифов, которые имеются на сегодняшний день, это все, что мы можем узнать из этого неисчерпаемого исторического источника.

Category: Pусский язык Новости
Key words：