стр. 195Спасо-Преображенский Кижский погост – один из 17 административно-фискальных и церковных округов Заонежской половины Обонежской пятины, учрежденной после присоединения новгородских владений к Москве в последней четверти XV в. Кижам «не повезло» с письменными источниками по средневековой истории: до нас не дошли документы, непосредственно освещающие их новгородское прошлое. Это так в сравнении даже с соседними заонежскими погостами-округами – Толвуей, Шуньгой, Челмужами, Шуей, Пудожем, для которых сохранились в копиях хотя бы единичные межевые, рядные, купчие, вкладные акты последнего века независимости Новгорода, а в ходе широких археологических раскопок метрополии к настоящему времени найдены несколько берестяных грамот, упоминающих часть из них. Для Кижей древнейшим письменным источником в арсенале исследователей является кадастровое подворное описание деревень погоста, составленное в интервале 1563–1566 гг.[1] Книга 1560-х гг. учитывает данные первых московских «писем» и, следуя прежней традиции, перечисляет поселения по бывшим волосткам новгородских бояр, конфискованным в несколько этапов после 1478 г. Это дает возможность исследователям воссоздать картину расселения и местного вотчинного землевладения накануне утраты независимости боярской республикой. Расселение (устойчивое в отличие, в известной мере, от землевладения) зафиксировано древнейшим дошедшим до нас письменным источником в уже сложившемся в базовых элементах, вполне узнаваемом виде. Это было блестяще продемонстрировано работами М.В.Витова по истории сельских поселений Заонежья XVI–XVIII вв. Анализ древнейших писцовых книг позволил ученому также высказать гипотезы о путях (исходных «гнездах» деревень) и времени (XIV–XV вв.) сложения традиционной структуры сельского расселения на этой территории Новгородской земли[2].

Система сельского крестьянского расселения формирует и отражает то, что называют емким словом «мир» – община, приход, администрация, локальное «мы» (не претендуем на еще одну дефиницию). Зримой для нас архитектурной манифестацией кижского «мира» стало воздвижение монументального Спасо-Преображенского собора на погосте-месте в 1714 г. Незримым в архитектуре остается период Средневековья, предшествующий финалу новгородского времени, истоки кижского «мира» в локальном плане – это не только «безархитектурная», но и бесписьменнаястр. 196 протоистория. Установить исторические факты этого периода, помимо ненароком отраженных кадастровыми книгами московских писцов XVI в., дают возможность лишь другие категории источников: языковые, в том числе топонимические, археологические, этнографические (включая историю архитектуры), фольклорные. Археологии (науке о вещественных древностях) в этом ряду присущи свои сильные и слабые стороны. Последние объективно обусловлены тем, что она оперирует сохранившимися остатками сооружений и вещей древней материальной культуры в ее связях и отношениях с нематериальным.

Вещный мир (в отличие от письменных памятников и фольклора) создавался и жил по своим законам вовсе не для того, чтобы донести до современников и тем более далеких потомков какую-то информацию. «Прочитать» археологический памятник и включить его в утраченный контекст древней культуры по своему сложнее, чем обрывок текста на незнакомом языке. Сильные стороны археологии в сопоставлении с языковыми, фольклорными, этнографическими источниками (в других планах принципиально более информативными) связаны с непосредственной принадлежностью к прошлому, наличием собственных и физических (scientifi c) методов датирования артефактов и комплексов, а через них явлений и процессов в древности. Последнее в сравнении особенно важно, коль скоро речь идет об исторических фактах, в частности хронологии сложения традиционной структуры расселения.

Все эти посылки имелись в виду при реализации в 2000-х гг. инициированного музеем «Кижи» проекта археологического изучения средневековых памятников центра Кижского погоста. Результаты исполнения проекта, конечно, не исчерпавшие тему, подробно опубликованы тремя авторами[3]. Цель данной статьи не в кратком повторении сказанного, а в том, чтобы акцентировать внимание на некоторых, как нам представляется, исторически достоверных и значимых выводах, которых обычно и ждут от археологов (подчас преувеличивая возможности этой исторической дисциплины), несколько отрешившись при этом от источниковедческой «кухни». Последняя, определяющая степень обоснованности, дающая базу для проверки выводов и опубликованная, весьма важна, но, скорее, для специалистов (например, построенная типо-хронологическая шкала керамической посуды Заонежья XIIIXVIII вв.). Есть возможность также предложить для обсуждения некоторые возникающие сопутствующие сопоставления и предположения, которые в книге опущены. Это своего рода послесловие к публикации и анализу археологических материалов.

В окрестностях центра Спасо-Преображенского Кижского погоста выявлены и обследованы двадцать поселений с комплексами находок и сооружений, суммарно датируемых X–XVIII вв. Раскопки площадями от 40 до 440 кв. м проведены на семи памятниках, остальные исследовались посредством шурфовки (4–20 кв. м) и только в четырех случаях сборов материала на пашне. Раскопами и шурфами в общей сложности вскрыто около 1 тыс. кв. м. Итогом работ стало составление каталога и археологической карты микрорегиона, на которую нанесены классифицированные и датированные средневековые поселения (рис.1).

На шести памятниках наряду с позднесредневековыми представлены комплексы рубежа I–II тыс. н.э. (рис. 1:2, 5, 8, 16, 17, 19) , проливающие свет на раннесредневековый этап освоения территории. Определение раннесредневекового этапа как «начального» было бы, очевидно, не вполне корректно, но древности предшествующих археологических периодов раннего железного века и бронзы в Кижских шхерах, неплохо археологически обследованных, до настоящего времени не найдены, да и в масштабе всего Заонежского полуострова они практически неизвестны[4].[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Наиболее представительный раннесредневековый комплекс исследован на селище Васильево 2 (рис.1:5) на западном берегу о. Кижи. Площадь поселения, как это определено двумя раскопами (440 кв. м), составляла около 1000 кв. м, примерно в центре заселенной в X–XI вв. площадки исследованы остаткистр. 197 печи со сводом, сооруженным из глины и камней, контуры жилища не прослеживались. Топография, размеры этого поселения, конструкция стационарного отопительного сооружения и состав находок (включающих примерно в равной пропорции грубую лепную посуду и изготовленную на гончарном круге, древнерусского облика) близко соответствуют селищам в Челмужах на северном берегу Онего и в Шуе (на западном), связанным с курганными могильниками. Как и памятники Челмужей и Шуи, раннесредневековое селище Васильево 2 представляет собой след южной, по облику материальной культуры – скорее, приладожской – колонии. Кладбище при поселении не обнаружено, единственный известный сегодня в Заонежье курганный могильник исследован в Уницкой губе на западе полуострова. Судя по погребальному обряду и инвентарю, могильник был оставлен небольшим коллективом, мигрировавшим с р.Оять на рубеже тысячелетий[5]. По составу керамического набора селищу Васильево 2 подобны раннесредневековые комплексы поселений Керкостров 2 и 4 у южной оконечности одноименного острова к югу от Кижей (рис. 1:16, 17), сильно потревоженные распашкой и исследованные раскопками на меньшей площади.

С южной колонией в Кижах определенно связываются древнейшие следы земледельческой практики в микрорегионе. Они были выявлены в ходе палинологических изысканий, предпринятых геологами КарНЦ РАН Н.Б.Лавровой и И.Н.Демидовым на о. Кижи и близлежащем Волкострове в 2002–2003 гг. В донных озерно-болотных отложениях пыльца культурных злаков (Cerealia), углистые частицы от пожоги лесов и другие признаки земледелия впервые появляются в горизонтах, датированных радиоуглеродным методом концом I тыс. н.э.[6]

Выводы о начале колонизации территории, сделанные по материалам поселения Васильево 2, Керкостров 2 и 4, а также палинологическим данным, могут быть дополнены при обращении к раннесредневековому комплексу, исследованному на селище Наволок на юго-восточном берегу о. Кижи (рис. 1:8). На распахивавшейся поверхности поселения и в раскопе на площади всего 30–40 кв. м найдены обломок бронзовой застежки-фибулы, кресало для высекания огня, фрагменты 2–3 очень грубых лепных горшков и, возможно, связанные с ними в единый комплекс обломки медных котлов (рис. 2:1, 2). Комплекс, датируемый временем около 1000 г., аналогичен десяткам подобных, изученных к настоящему времени в бассейне Онежского озера на многослойных поселениях[7]. Намечается культурная оппозиция двух раннесредневековых поселений на противоположных берегах о. Кижи: Васильево 2 – стационарная южная земледельческая колония, Наволок – промысловоестр. 198 кратковременное поселение. Это близко напоминает ситуацию в приустье р.Шуя под Петрозаводском, где археологически прослежено сосуществование южной торговой и земледельческой колонии X–XI вв. (из могильника происходят значительно более яркие, чем с кижских поселений, материалы), стабильно просуществовавшей не менее полутора столетий, и стоянок «саамского железного века», периодически заселявшихся на короткий срок в интервале IX–XIII столетий[8]. Намеченная оппозиция поселений Васильево 2 – Наволок на о. Кижи, таким образом, может быть логично вписана в более общую и сложную в деталях картину раннесредневекового этапа колонизации и торгово-промыслового освоения территорий в бассейне Онежского озера, когда их естественные богатства, прежде всего пушнина, и местное население были вовлечены в систему восточноевропейской и международной торговли.

Связь соответственно с пришлым и местным коллективами служит версией объяснения оппозиции двух частью синхронных раннесредневековых поселений о. Кижи. При этом отнесение комплекса рубежа III тыс. селища Васильево 2 к приладожским по происхождению древностям, а селища Наволок – к кругу памятников «саамского железного века» не следует понимать как строгие этнические атрибуции («вепсы» – «саамы»), на которые археология не способна. С большей вероятностью есть основания говорить, что за оппозицией двух археологических памятников стоят различия хозяйственно-культурных типов и моделей жизнедеятельности оставивших их коллективов, причем коллективов близких (около 2 км) соседей и современников.

Примерно с 1100 г. повсюду на обширных территориях в бассейне Онежского озера по запустению южных колоний и резкому сокращению поступления импортов в инвентаре многослойных поселений (типа комплекса селища Наволок) констатируется лакуна в древностях – разрыв в заселении. Это явление в культуре вполне ощутимо и по кижским памятникам[9], но здесь лакуна в материалах хронологически менее продолжительна, что позволяет ставить вопрос о преемственности со следующим этапом заселения территории. Археологически этот вопрос может обсуждаться по материалам единственного из исследованных на сегодня двадцати поселений – Васильево 2, где зафиксированные комплексы находок и сооружений X–XI и XIII–XV вв. локализуются на одной и той же площадке. При этом материалы XII – начала XIII в. столь же четко не выделяются, не получены и бесспорные палинологические указания на непрерывность начавшейся на рубеже тысячелетий земледельческой практики в микрорегионе. Хронологический разрыв средневековых комплексов в данном случае (подчеркнем – уникальном) составляет столетие-полтора. И все же на этом памятнике устанавливаемое по вещам и радиоуглеродным датировкам отсутствие непосредственной, физической преемственности в заселении (аргументацию смотри в книге) при топографическом совпадениистр. 199 разновременных комплексов не отрицает полностью возможность сохранения традиции в выборе места для поселения – не самого удобного на острове. Ведь можно перенести вопрос в плоскость обсуждения чувствительности археологической методики при фиксации преемственности/разрыва традиции, реализуемой не только, а может быть – не столько, в материальной сфере.[текст с сайта музея-заповедника "Кижи": http://kizhi.karelia.ru]

Если наличие комплекса XIII в., бесспорно, зафиксировано только на селище Васильево 2, то материалы последующих веков Средневековья присутствуют на всех двадцати исследованных поселениях. Большая часть археологически исследованных памятников при сопоставлении с данными, собранными и систематизированными М.В.Витовым и И.В.Власовой, исправленными и дополненными С. В. Воробьевой применительно к самому о.Кижи и его окрестностям[10], уверенно соотносится с деревнями писцовых книг. Это позволяет пролонгировать в древность на археологически определенный срок зафиксированную ими по состоянию на финал новгородского времени картину расселения в ее динамике. При этом важно, что в отличие от раннесредневекового периода возникает также возможность объективно оценить (проверить по независимым источникам) степень репрезентативности имеющихся археологических материалов по отношению к «пику» средневековой заселенности территории рубежа XV–XVI вв., то есть выяснить, как количество выявленных селищ соотносится с числом существовавших на данной местности в данный период поселений. Сопоставление археологических данных с деревнями писцовых книг XVI в. на географически конкретных объектах убеждает в репрезентативности первых для исторически достоверных выводов относительно хронологии и динамики сложения ядра поселенческой структуры в центре погоста. На самом острове Кижи из двенадцати деревень, упоминаемых в письмах 1563–1566 и 1582/1583 гг., археологические соответствия имеют минимум семь (не менее 60%), на близлежащем о.Керкостров – из четырех – четыре (100%). Оценивая результаты и статистическую достоверность сравнения археологической карты селищ XIII–XVI вв. (см. рис.1) и топографии локализованных историками поселений писцовых книг, уместно и даже необходимо ввести определенную поправку на бесспорно обратную пропорциональность древности и количества поселений.

Для двадцати селищ археологические определения времени функционирования поселений выстроились следующим образом: XIII в. – одно (5)[11], XIV в. – максимум четыре (5, 6, 8, 15), XIV–XV вв. – шесть (5, 6, 8, 9, 15, 19), XV–XVI вв.[12] – восемнадцать (кроме селищ Васильево 2, запустевшего к концу XV в., и Воробьи 1, существовавшего, скорее, в XVII в.).

Итак, возвращаясь к мыслям, изложенным во вступительных замечаниях, начало сложения традиционной структуры сельского крестьянского расселения в центре Кижского погоста, зафиксированной писцовыми книгами, относится, по археологическим датировкам, к XIII–XIV вв. Массовое заселение территории происходит не ранее XIV, а в основном в XV в., причем процесс, видимо, уже преимущественно внутренней колонизации продолжался и в последующие столетия (не ранее XVI в. датированы материалы раскопанных селищ Бачурин Наволок, Мальковец, вероятно, также Бишево, Лахта, Воробьи 3).

Приведенные даты указывают на то, что система расселения в центре погоста сложилась в относительно короткий срок – на протяжении около полутора столетий. Нетрудно заметить, что указанные сжатые сроки заселения плохо соотносятся с представлениями лингвистов о целом ряде последовательных этапов этнокультурной истории Заонежья в Средневековье. Конечно, сопоставление археологических данных о хронологии заселения узколокального района южного Заонежьястр. 200 с этноисторическими выводами, полученными исторической лингвистикой в результате более широких ареальных исследований, само по себе методически было бы по меньшей мере спорно, но датировка определенной лакуны в древностях временем с примерно 1100 г. основывается на материалах десятков памятников всего бассейна Онего, а массовое крестьянское заселение территорий не ранее XIII–XIV, а в основном в XV в., археологически прослежено не только в Кижах, но также в центрах соседних Шуйского и Челмужского погостов (материалы по Толвуе не вполне репрезентативны)[13]. Это позволяет обозначить проблему в ее связях с этнокультурной историей.

Category: Pусский язык Углубленное чтение
Key words：